Северный город Мезень и его уникальная история
Мезень — река, впадающая в Белое море. На реке стоит одноименный городок с очень богатой историей.
Почему-то в основном в статьях, посвященных ей, Мезень позиционируется как "купеческий город", и только. Будто у нее других достоинств и особенностей нет. Вот, например:
Впервые Мезень упоминается под 1545 годом как слобода Сокольна-Нова, а с 1552 года известна уже как Окладникова слобода. Чуть позже появилась еще одна слобода — Кузнецкая. Уездный город образован при их слиянии 1780 году указом Екатерины Второй.
На протяжении всей своей дореволюционной истории Мезень была процветающим купеческим городком на пересечении морских и речных путей в Сибирь, в отдельные периоды - крупнейшим на морях Ледовитого океана восточнее Двины.
Также, Мезень связывают с местом ссылки. Так, в 1664-1666 годах в Мезени содержался известный расколоучитель протопоп Аввакум, а в 1680-1682 — опальный боярин Артамон Сергеевич Матвеев. В разное время здесь находились в ссылке П. А. Моисеенко, Александр Серафимович, В. А. Шелгунов, И. Ф. Арманд, К. Е. Ворошилов, С. Н. Марков и другие.
Хотя, лично у меня всегда Мезень ассоциировалась совсем с другим.
В первую очередь с храбрыми поморами
Мезенцы издревле участвовали во всех далеких морских плаваниях по полярным морям. В поисках богатой добычи они осваивали и Шпицберген, и Новую Землю, и даже Мангазею. Эти люди охотились на тюленей и белых медведей, добывали гусей и другую многочисленную дичь севера.
Как писал А.А. Жилинский:
"Жители Морского побережья — отважные моряки и промышленники, веками закаленные в суровой борьбе с морской стихией, у которой приходится беспрестанно оспаривать право на жизнь. Мезенцы издревле участвовали во всех далеких морских плаваниях по необъятному Студеному морю, берега которого всюду с самых отдаленных времен пестрят обветшалыми крестами безвестных русских северных мореплавателей.
“Грядем во Имя Твое Святое, Спаситель наш Иисус Христос Сын Божий, в путь. Благослови творение Твое и помилуй; во дни наши, в нощи, в полунощи и во все 24 часа, всю надежду на Тебя, Господи, уповаем, и в случае наших, от морских бурь или злых людей происходимых бедствий и несчастий, пошли, Господи, Своего Святителя и скорого помощника Николая Чудотворца на избавление наш грешных. Аминь” — гласило старинное расписание мореходства или — “Сие мореходное описание составлено вернейшим порядком, по которому мореплаватели находят, то есть узнают все опасные места и чрез то сберегают жизнь свою”…
И выживали они в совершенно невероятных ситуациях. Например, есть одна крайне любопытная история о том, как поморы (выходцы из Мезени) целых шесть зим провели близ Шпицбергена в 1743-1749 годах.
Летом 1743 г. житель города Мезени Еремей Окладников снарядил и отправил для ловли китов, моржей и тюленей судно с экипажем в 14 человек. Судно взяло курс на Грумант (Шпицберген) и первые восемь дней шло легко при благоприятном ветре. На девятый день ветер изменил направление, судно отнесло к востоку – к острову Малый Брун (или Эдж).
Корабль попал в ледяную западню. Решили высадиться на берег. Кормщик Алексей Химков вспомнил, что несколько лет назад жители Мезени зимовали на этом острове и соорудили на острове из плавника избу, эта изба могла сохраниться. Четырех человек с судна отправили на поиски постройки и других вещей, которые возможно сохранились в ней...
Вскоре обнаружили хижину верстах в двух от берега. Изба делилась на сени и горницу. В горнице была русская печь по-черному. Дрожа от холода, провели ночь, а утром поспешили на берег моря, чтобы поделиться с товарищами известием о своей удаче, чтобы всем вместе перенести с корабля на остров продовольствие, оружие, снаряжение.Каков же был их ужас, когда они не увидели своего корабля!...
Не буду пересказывать эту увлекательную и длинную историю — про нее можно найти очень много рассказов. Например, еще в 1772 году в Санкт-Петербурге вышла переведенная на русский язык книга ЛеРуа, "Приключения четырех российских матросов к острову Шпицбергену бурей принесенных". Есть и множество более современных публикаций.
Во вторую очередь я всегда связывала Мезень с коновалами
Наверное, эту фотографию видели почти все, кто интересуется севером. Ею обычно иллюстрируют различные тексты про поморов. Или даже поморов-промысловиков. Но на самом деле это поморы, но не промысловики, а мезенские коновалы.
Мезенские коновалы — явление уникальное. Ни в одной губернии Севера России не было такого уезда, где бы коновальство было так широко распространено, как на Мезени. Здесь оно носило характер отхожего промысла. Ватаги мезенских коновалов ежегодно расходились по Европейскому Северу России, в основном в Архангельскую, Олонецкую, Вологодскую, Вятскую губернии, а отдельные из них ходили в Сибирь и их называли "проходимцами".
Мезенские коновалы считались почти что знахарями, были очень известны. Как говорится в энциклопедическом словаре Ефрона и Брокгауза:
"Коновал — скотский лекарь-самоучка... С помощью простых снадобий (преимущественно трав) некоторые коновалы очень удачно лечат скотские болезни, но большинство прибегает к заговорам, занимается знахарством".
Главным занятием коновалов была кастрация жеребцов, бычков, баранов и других домашних животных. Опознавательным знаком коновалов была специальная медная бляха — своего рода цеховой знак, который прикреплялся к сумке с инструментами. На коновальской бляхе обычно были изображены: конь и три человека, один из них восседал верхом на коне, второй вел его за уздцы, а третий — толкал сзади.
Бляхи эти отливались в деревне Кимже на нижней Мезени, которая издревле славилась медным литьем. Здесь также отливали медные колокольчики для скота и почтовых лошадей, украшения для конской сбруи, крестики и пряжки.
В-третьих, Мезень ассоциируется с уникальной мезеньской росписью
Лично я от этой росписи в полном восторге, ни один другой национальный орнамент мне не нравится так, как она, и не один не кажется таким современным, а точнее даже вне временным. И сейчас им можно украсить любые ткани, изделия и все будет выглядеть абсолютно адекватно нашему времени.
Как появилась мезенская роспись, откуда взялись необычные узоры и орнаменты — современные учёные-историки однозначно сказать не могут. Однако архаичность символов, подводит к мысли о том, что сутью являются древние мифы, знания, составляющие основу мировоззрения наших предков, живших давным-давно на севере. Вот тут про образ коня как космологический символ я писала подробнее.
Ритм и чередование красок в росписи до крайности просты, используется всего два цвета: красный и черный. Но орнамент — уникальный.
Название целому направлению в русском декоративном искусстве дала маленькая, глухая деревенька Палощелье в среднем течении реки Мезень. Но любопытно, что у этой росписи уже давно появились подражатели.
Еще лет двести назал других деревнях наладили выпуск своих прялок «а-ля мезень», но упростили характер орнамента и сам рисунок. В конце XIX — начале XX века многочисленные подражательные центры появились на Пинеге и Печоре, в деревне Кеба на реке Вашка, в Сельцо Холмогорского уезда и на реке Покшеньге (с 1925 г.) Пинежского уезда.
Мезенская роспись писалась по строгим канонам, подражатели же традиций не соблюдали, от чего уже сейчас возникает много путаницы: люди видят красную лошадку, и думают, что это именно оригинальное изделие мезенских мастеров, хотя, зачастую, это работа подражателей аж из девятнадцатого века.
Ну и, наконец, в-четвертых, конечно, Мезень тесно связана с купечеством
Мезенцы активно занимались торговлей со всей округой:
"Во время процветания торговли на Мезенскую ярмарку съезжались купцы из Архангельска, Холмогор, Пинеги и с Вашки, а привозимые с собой товары, хлеб, железные изделия, бумажные и шелковые материи, ситцы, сукно и другие мануфактурные произведения преимущественно выменивали на сало и кожу морских зверей, на рыбу, особенно отличную соленую семгу, на пернатую дичь, гусиный, лебяжий и гагачий пух и перья, колгуевских соленых гусей, кожи, мясо северных оленей, масло и т. и."
В поисках дешевых товаров мезенские купцы очень активно контактировали с местными самоедами (канинскими ненцами) и обменивали у них оленину, песцовые шкуры, гусей и прочие дары природы на различные полезные вещи, привезенные из цивилизации.
Мало того, бывало, что мезенские купцы просто этих самых самоедов своими силами, на личном судне, перевозили в новые места (в частности, на остров Колгуев), чтобы самоеды тут, во-первых, занимались оленеводством и разводили оленей в пользу этого самого купца, а во-вторых, на богатой добычей территории настреляли максимум пернатой, пушной, а также морской живности.
Как писал А.А. Жилинский, "Население Мезенского уезда, добывая средства для жизни главным образом, от рыбных и звериных промыслов, является до сих пор колонизатором огромных северных пустынных районов. В этом отношении особенно выделяется Канинско-Чешский край."
Речь именно об этом, выступая в качестве "колонизаторов", жители Мезени рассеивались по всей округе (полуострову Канин, Тиманскому берегу Баренцева моря, вплоть до Печоры), и в результате не только навели контакты с местными самоедами, но и основали различные поселения, некоторые из которых разрослись и существуют до сих пор.
В частности, на реке Индиге выходцы из Пинеги в 18 веке основали Поповку, а в 19 веке выходцы из Мезени основали уже и поселок Индига. В первой половине двадцатого века население Индиги стало увеличиваться за счет переселенцев из Мезени, которых перевозили в Индигу вместе с их домами и остальным хозяйством.
А еще именно из Мезени сохранилось множество исторических снимков
Что любопытно, тут известный исследователь и фотограф Шабунин снял очень много исторических снимков, отражающих быт и внешний вид северян.
Мало какой из северных поселков или небольших городов может похвастаться таким обилием качественных старых фотографий. Я покажу кое-что из них.
А заодно напишу еще несколько любопытных фактов из жизни мезенцев, описанных А.А. Жилинским:
"В приморских селениях живут очень зажиточно: просторные избы, часто в несколько комнат, с большими дворами и хозяйственными постройками, обилие домашней утвари даже в домах среднего достатка, хорошее платье и здоровая пища.
Население рослое, здоровое.
В укладе жизни мезенцев сохранилось много старины, начиная от старинных книг, образов, сарафанов старорусского фасона и кончая духовными стихами и былинами. Своеобразны и захватывающи повествования мезенских сказителей старины. Мезенский край — родина всевозможных былин в вариантах, нередко еще не отмеченных в истории русской словесности...
В уезде до сих пор часто встречаются старинные книжечки, написанные по-славянски — “сон Богородицы” и проч.
Сильно распространено также знахарство и колдовство — “чернокнижье”. “Чернокнижье” обозначает общение с нечистой силой и держится в самой строгой тайне от посторонних. Маленькие книжечки, написанные от руки, полны всевозможных заклятий и указаний для пользования “Чернокнижием”, которое, в большинстве случаев, принято читать в бане, как главном месте пребывания нечистой силы. Часто старики, не доверяя молодежи своих заветных тайн “Чернокнижия” сжигают книжечки в печке.
Среди населения сильно распространено староверство, имеющее чисто внешний грубый характер. Нередко в течение нескольких лет целое селение переходит в “староверство” и наоборот.
Кроме того, имеется в крае особая секта “бегунов”: внезапно, особенно пожилые люди, скрываются из дома и поселяются где-либо среди недосягаемых лесных дебрей.
В общем, крайне интересный город, о котором в формате статьи подробно написать — совершенно невозможно. Так что тут я просто рассказала о его наиболее ярких исторических чертах.
Использованные источники: «Мезенская роспись посолонь» Т. Варенцовой.
Комментарии
С уважением,
Игнат Власов
RSS лента комментариев этой записи