Мезенская губа и горло Белого моря
Завершая очередной переход, мы приближаемся к Мегре. Давно уже хочется где-нибудь здесь остановиться, но берег представляет собой один сплошной высокий песчаный крёж, предваряемый широким гладким пляжем. Забраться наверх, набрать пресной воды — практически невозможно. Да и не безопасно вставать на таком открытом месте.
Каждые пять километров попадается прекрасный и удобный распадок, но тут располагаются промысловые избы, в каждой из которых кто-то есть. Нам же хочется встать не только в укромном, но и в безлюдном месте.
Ровный, открытый всем ветрам берег тянется и тянется, в трубу я разглядываю распадок, по которому можно хотя бы подняться в тундру за водой, но проходит десять минут, как я начинаю видеть возле этого распадка избу.
Спустя еще некоторое время появляется возможность рассмотреть расставленные в море сети и следы пребывания человека в той избе, и становится ясно, что идти нам нужно дальше, чтобы найти очередной распадок, возле которого нет никакого жилья. Однако, пройдя еще пяток километров, мы видим ту же самую картину: избушку, сети, и людей.
Так повторяется много раз, и, в конце концов, мы добираемся до деревни, от которой решаем отойти еще километров на десять и встать, но и там, впереди, я снова вижу избу, стоящую как раз сверху распадка.
Я страшно ругаюсь на перенаселенность этого района, и главным, что вводит нас с Наташкой в замешательство, является то, что при таком обилии народу, мы не видим здесь ни единой лодки. Так мы проходим Мегру, после чего, подождав еще около часу, понимаем, что уже очень сильно устали и хотим остановиться. Ничего не остается, кроме как направиться к избе, стоящей над очередным распадком.
Я ставлю катамаран на якорь с таким расчетом, чтобы веревки хватило до берега. А вылезши на пляж, первым делом отправляюсь в сторону изб. По распадку, над которым они стоят, течет крохотный ручеек, в котором можно набрать воды, но я все равно лезу наверх. Здесь находится два домика, возле одного из которых стоит стол с кухонной утварью – то есть здесь явно также как и везде были люди.
Позвав хозяев, я выкурил сигарету, потом позвал еще разок, но ответа не получил. Что ж, в данный момент здесь никого нет. Я заглянул в окошко ближнего строения и отправился обратно. Когда я вернулся к катамарану, он уже обсох, и деваться было некуда, так что оставалось только набрать воды из ручья, поставить палатку и расположиться на ночлег.
Я тащил ящик с полными бутылками пресной воды, когда вдруг увидел две точки, движущиеся по широкому пляжу со стороны деревни. Дойдя до катамарана, я поставил воду на палубе, снова закурил, и вместе с Наташкой мы принялись ждать хозяев этого места. При взгляде через подзорную трубу стало понятно, что к нам несется пара мотоциклов, а через некоторое время уже можно было разглядеть, что это страшно ржавые «Тула» и «Минск». Полярный «Мэд Макс», подумал я, и мы принялись ожидать райдеров с удвоенным любопытством.
Через несколько минут мы уже общались с местными, которые оказались двумя молодыми поморами, с обветренными лицами и выгоревшими на солнце усами. У обоих за спинами были стальные кузова на лямках, из одного из которых торчал ствол ружья: под стать мотоциклу оно было вытертым и немного поржавевшим. Выглядели рыбаки совершенно фантастически, невероятно хотелось их сфотографировать, но снимать незнакомых людей было жутко неудобно.
Да, это, действительно гениально! Берега здесь исключительно ровные; всюду широкие как шоссе пляжи, по которым можно ездить совершенно на чем угодно. Кто-то пользуется автомобилями, но большинство предпочитает именно мотоциклы, так как они легко грузятся в лодки, служащие для перевозки техники через реки. Передвигаясь по пляжу, человек совершенно не зависит от погоды, и именно поэтому здесь совсем не пользуются лодками, а благодаря высоким приливам сети проверяются по малой воде, к ним можно просто подъехать. Позднее мы стали обращать больше внимания на берега при переходах, и действительно, я начал замечать стоящие, а иногда и едущие там и тут мотоциклы.
Хозяева пригласили нас зайти через некоторое время в гости; сами отправились растапливать печку, а мы остались ставить палатку, чтобы потом не заботиться об этом. Позднее появился третий, самый старший член семьи, тоже на «Минске», также подъехал к нам, и с ним мы тоже немного поговорили, сказав, что скоро зайдем в избу на чай.
За чаем мы расспросили хозяев об их жизни. Выяснилось, что они, конечно, по северной традиции любят немного жаловаться, однако, дела у них на самом деле обстоят много лучше чем у многих городских жителей.
Например, они ловят рыбу (семгу) и сдают ее закупщикам по ценам от 300 рублей за килограмм в зависимости от массы конкретной рыбины. То есть при суммарном весе улова за сезон набегают очень неплохие прибыли. Конечно, в деревнях довольно сложно что-либо купить, но жители имеют возможность регулярно летать самолетами на землю и закупаться там всем необходимым.
В конце концов, мы сошлись на том, что в поморских деревнях жить однозначно лучше и проще, чем в каком-нибудь Питере, или, не дай бог, Москве. Нам рассказали, что в деревне Мегра живет около сорока человек, а в следующей Майде – и того меньше. А в деревне Ручьи, что стоит не доходя Мегры, вообще расположен крупный рыболовный кооператив, и именно поэтому в том районе столько изб и столько народу.
Утром, с новой водой мы двинулись вперед и прошли Майду. После нее, не доходя десятка километров до поселка Вороновского, стоящего на одноименном мысе, знаменующем собой начало Мезенской губы, мы остановились в удобном месте, опять возле избушки. В избе в тот момент жило два человека – старый дед и мужик помоложе.
Мы специально встали поодаль, чтобы не напрягать их своим обществом, а зашли только ради того, чтобы обозначить свое присутствие и немного поболтать, из вежливости. Нас, конечно, приглашали в гости, но мы отказались. Тем более, что у мужиков был пес довольно задиристого характера, и мы решили, что постоянные драки между нашими псами и хозяйской собакой будут всех сильно нервировать.
Прощаясь после беседы, дед нам также поведал о тех же самых старых поморских приметах, кои мы слышали в Мегре. Он тоже говорил о фазах луны, водах и прочих высоких материях, которые просто так с наскоку постичь невозможно. Также он говорил о предстоящем в скором времени шторме и о том, что если мы хотим пересекать губу напрямки, то нам следует поторопиться.
Тем не менее, я в очередной раз подумал, что все это глупости, и преобладающая погода предстоящего лунного месяца никак не может зависеть от перечисленных факторов. Позднее окажется, что дед был прав на все сто, но сейчас стоял полный штиль, а на безоблачном небе висело солнце.
Прошла ночь, и настало утро, такое же штилевое и ясное, как и вчерашний день. Без всяких сомнений мы собрались и пошли вперед по намеченному курсу, к еще невидимому острову Моржовец, до которого от мыса Воронова всего тридцать километров. А потом, если все будет складываться удачно, останется еще километров восемьдесят до берегов Канина.
Движение к Моржовцу проходило в дремотной лени. Было хорошо, тепло, тихо, и только гудение мотора убаюкивало нас. На зеркальной поверхности воды виднелись бурлящие струи сильного течения.
В Мезени, максимальные приливы достигают 11-метровой высоты, и сложно представить, какие огромные потоки воды циркулируют в губе. Я периодически включал навигатор, но к счастью нас никуда не сносило, течение помогало нам, мы шли со скоростью 13-14 километров в час.
Всю дорогу я наблюдал, как на юго-западе, позади нас, небо заволакивает мрачными тучами, но очень надеялся, что мы успеем проскочить, благо ползли они очень медленно.
Наконец, спустя пару часов, мы приблизились к Моржовцу. Преследовавшие нас тучи, тем временем, оказались теперь как-то совсем близко, поэтому нам следовало принять решение – остановиться тут, или идти еще 70-80 километров по морю.
Проходя мимо острова, и глядя на него в подзорную трубу, я не увидел ничего интересного. Там стоял маяк, какие-то обжитые крашеные домики, виднелась антенна РЛС.
Подумав, мы пришли к выводу, что может ничего плохого с погодой в ближайшие часы и не произойдет, а если мы останемся на острове, то рискуем застрять тут на несколько дней. А Канин – вот он, где-то там за горизонтом, рукой подать. Достигнув его, мы преодолеем важный рубеж, и поэтому нам надо рискнуть. С тем мы и отправились дальше.
Часа через два тучи все-таки закрыли солнце, и подул легкий ветерок. Скорость упала до 9 км/ч, но не возвращаться же нам обратно! Главное, что на горизонте замаячили какие-то далекие возвышенности, и это придавало нам уверенности. Но погода все портилась и портилась, становилось все неуютнее и неуютнее. Прошел еще час, как я понял, что нас стремительно нагоняет дождь. Пришлось нам утеплиться и надеть плащи.
Вот и кончилось наше благоденствие. Вместе с дождем пришел ветер и холод, но что было самым неприятным, так это то, что пропала всякая видимость. Мы уже не наблюдали никаких ориентиров, вокруг нас было только качающееся море и этот проклятый дождь. Время шло, раздувало и раскачивало все больше. Радовало меня одно: дуло в спину, и волны, шедшие сразу с трех сторон, преобладали все-таки с нужной стороны и подгоняли нас.
Через несколько часов такого перехода я совсем упал духом и замерз. Что уж говорить, колбасило тут не по детски, и вообще было мне, прямо скажем, страшновато. Я шел по компасу, иногда включая навигатор, и видел, что теперь течение нас затягивает в губу, поэтому курс надо держать с некоторой поправкой, отчего скорость наша падала еще больше.
Периодически мы проходили сквозь плотные полосы болтающегося в волнах плавника. Тут приходилось полностью концентрироваться на воде, чтобы ненароком не наехать на какое-нибудь большое бревно. У меня складывалось такое ощущение, что кучи этого дубья по губе носит вечно туда и сюда, ведь больше я нигде не видел такого количество одновременно плавающего деревянного мусора. Вероятно, благодаря течениям, плавник собирается именно в этих местах и никуда отсюда не выносится долгое время.
Иногда я смотрел на навигатор и говорил Наташке, что вот, до Конушина нам осталось 40 километров, 30, и так далее. В ответ она обреченно-обиженно восклицала – «неужели нам торчать тут еще часов пять?». Да, действительно, по сравнению со ста десятью изначальных километров, тридцать пять грядущих казались мизером, но стоило подумать о том, что со всеми поправками и последующими поисками места нас ждет еще часов пять холода, мокроты, ветра и волн, как становилось совсем печально.
Но деваться некуда, и, в конце концов, мы досиделись до того, что вдруг откуда ни возьмись, из-за пелены дождя перед нами возникли очертания близкого берега. Еще километров пять, и мы будем на суше. Главным теперь было решить, куда именно идти, чтобы безошибочно найти удобное место для высадки, так как о стоянке в море при такой погоде, даже и речи не было.
Я решил идти прямиком к Конушину носу, где на карте была обозначена деревенька и метеостанция. Самой соблазнительной деталью местности виделась большая лагуна, зайдя в которую, мы окажемся как у Христа за пазухой. Туда я и направил наш катамаран.
Медленно мы ползли вдоль высокого берега, к которому я старался подойти поближе, чтобы рассмотреть, что там делается. Из-за дождя я не мог ничего понять, но когда мы подобрались еще поближе, то я сперва подумал, что берег состоит и сплошных каменных скал, но потом стало ясно, что это глиняный крёж, постоянно подмываемый морем, куски которого, прямо вместе с тундрой и землей падают вниз. Никакого пляжа тут не было, только одна сплошная стена глины, об которую бьются злые волны. Причалить к этому обрыву никто не осмелился бы, поэтому мы продолжали двигаться дальше.
Но вот из тумана возник силуэт одинокого покосившегося домика, а затем мы увидели низкую косу, отделяющую лагуну от бушующего моря. Да, это Конушин нос, на котором нет ничего, кроме того домика. Радостные мы устремились к концу косы, но достичь его так сразу не получилось.
Впереди я увидел сплошную полосу каких-то странных, особенно неистовых волн, которые бултыхались строго в одном месте. Мы вошли эту полосу, но вдруг я осознал, что мы никуда не движемся, а просто стоим напротив одного и того же места на косе, прыгая среди огромных стоячих валов, вспучивающихся из воды там и тут. Я открутил газ до упора, однако это не принесло никаких результатов. Очевидно, здесь беснуется самый натуральный сулой, и течение таково, что пройти это место просто так у нас не получится.
Все здесь выглядело так, будто мы пытаемся пройти речной порог снизу вверх. Собаки в ужасе жались к нашим ногам, да и нам сделалось как-то не по себе. Но я решил попробовать обойти сулой чуть мористее, и медленно, но верно мы поползли дальше. Чтобы нас не затянуло опять в это страшное место и не выкинуло обратно на исходную позицию, пришлось заложить большой крюк, прежде чем войти в желанную лагуну.
Катамаран спокойно стоял на обсохшем гальковом дне, а я, выйдя из избушки оправиться, наблюдал картину светопреставления в море и думал о том, как же нам повезло прийти в это место.
Изба оказалась очень уютной, с работающей печкой, чистая и сухая. Наташка сперва хотела поставить палатку, но, посмотрев жилье, отказалась от этой затеи, слава богу.
Вещи уже сушились, готовился ужин. Шторм, таки случился – прав был майдинский дед. Интересно, прав ли он окажется с предстоящей погодой? Если шторм не закончится в ближайшие дни, то по его приметам весь грядущий месяц будет плохим. Ладно, посмотрим. Я застегнулся, и по лесенке пошел вниз, на пляж, собирать дрова.
