Переход по Волго-Балту до Белого озера
Ночь выдалась холодной, поэтому, когда я встал с рассветом, все в кокпите было мокрым от густой и совершенно ледяной на ощупь росы. Однако я предполагал, что день сегодняшний будет столь же жарким, как и вчерашний, поэтому расстраиваться не стал, и только напялил на себя всю имеющуюся под рукой теплую одежду, включая зимние бахилы. Наташку я решил не будить, и снялся с якоря самостоятельно.
Онежское озеро в этих местах совершенно непримечательно: справа от нас на берегу виднелась полоска леса, за которой угадывалось болото, а впереди блестела крышами и окнами очередная деревня. С озера дул утренний ветерок, нас болтало волнами, но ничего особенного не происходило.
Чуть позже встала Наташка, и через каких-то пару часов мы остановились на якоре неподалеку от устья реки Вытегры. Здесь я занялся в очередной раз привязыванием кранцев всюду, куда их только можно было привязать. Наташка готовила завтрак. Солнце поднималось все выше, и я, в ходе своего ползанья по лодке, постепенно снимал с себя одежду, надетую утром, пока не разделся до футболки. Ну что же? Кранцы привязаны, и теперь можно идти вперед!
Поначалу я, конечно, очень волновался, проходя между волнорезами устья, а потом и берегами мутной реки Вытегры, но вскоре успокоился. Погода стояла отличная, вокруг — никого. Нас окружали только нескончаемые болота, поросшие кустарниками, и все тут казалось абсолютно диким.
Но вот, впереди появилась моторная лодка, а потом еще одна. Болота постепенно сменились предвестниками близкой промзоны: вдоль берегов появлялось все больше ошвартованных теплоходов, там и тут постоянно перекладывались с места на место десятки кубометров леса, наваленного громадными кучами возле реки. Иногда в эту унылую картину вкраплялись скопления изб. И вот, перед нами показались ворота шлюза.
Я связался с диспетчером, и услышал, что надо ждать. В узком канале я началу растерялся, так как на первый взгляд приткнуться было совершенно некуда, поэтому мы ушли налево и встали на якоре возле одной из здешних стенок. Позднее я понял, что можно было и пойти направо, в протоку, идущую к городу. Как оказалось, там, помимо больших пароходов, стояли и маленькие лодки. Но мы уже худо-бедно закрепились здесь — оставалось только дождаться, когда нас позовут.
И вот, наконец, я увидел, как ворота шлюза распахнулись, после чего оттуда выполз большой пароход. Диспетчер предупредил меня и еще одну лодку, находившуюся где-то неподалеку о том, что нам нужно пропустить попутный толкач с баржей и идти сразу за ним. Минут через десять появился этот буксир, и я тотчас устремился за ним.
Диспетчер назвал мой рым и борт. Наташка на носу изготовилась с крюком, а я аккуратно направился в указанное место. Когда до рыма оставалось метров десять, я включил на моторе нейтраль, а немного погодя — задний ход, и наддал газу, чтобы затормозить. Наташка вытянула свой крюк, уцепилась за рым, но лодка не успела остановиться, а крюк уже зацепился, из-за чего палка с треском сломалась, а мы, как и в первый раз, ударились поплавком о стенку. К счастью, теперь все что можно было обвешано кранцами, и удар пришелся именно в кранец. От удара кранец оторвало, но корпус остался без повреждений.
Я сильно занервничал: ведь перелезть на поплавок Наташке будет очень сложно, и совершенно не понятно, как оперативно пришвартоваться к рыму. Я поддал еще газу — лодка пошла назад. Потом я включил передний ход, пытаясь подойти к рыму. Наташка пыталась ухватиться за него обломанной палкой, но все это не давало никакого результата. Лодка опять прошла вперед, и опять я сдал назад, потом опять вперед — и опять проскочил. Тем временем, Наташка смогла, наконец, вылезти на поплавок, и с очередной попыткой ухватилась за рым. В рации я услышал голос диспетчера, который даже предложил идти к другому рыму, коли у этого у нас ничего не выходит, но я ответил, что почти все готово. Веревка была успешно продета и завязана на утки.
В камеру вошла еще одна лодка — какая-то гафельная историческая яхта. За ней ворота начали закрываться. От всех шлюзующихся судоводителей пошли рапорта. Диспетчер ответил, что мол, следите за швартовами, наполняется камера, и затем начал спрашивать у всех данные судов, судоводителей и маршруты следования. Настала и наша очередь. Р92-38, Россия, Богородский Петр — отвечал я на его вопросы. Приозерск-Архангельск!
Последний пункт ввел его в явное замешательство, но он ничего не ответил. Однако через несколько секунд в эфире появилась девушка, местный диспетчер движения: «Яхта 9238 Вытегре-1» «На приеме 9238» «Хм, 9238, а Архангельск в другой стороне находится — это ничего?» В этом вопросе явно чувствовался сарказм и легкая издевка. Ну конечно! — думал я, - какие-то лохи непонятные пришли, сначала ошвартоваться пол часа не могли, а потом оказывается, что у них еще и географический кретинизм! Меня это несколько взбесило, и я ответил, - «Нет, все правильно. Я иду туда по Северо-Двинской водной системе».
Диспетчершу этот ответ удовлетворил, и она замолчала. Мы же с Наташкой начали шутить друг с другом на тему ее неполного служебного соответствия, что она, мол, нифига не шарит в Единой Глубоководной Системе, и все такое. Ах, если бы мы в тот момент могли знать, что тетка, несмотря на свою неосведомленность, все-таки окажется права, и нам придется идти обратно. Но об этом будет дальше. А пока шлюз наполнялся водой.
После окончания шлюзования я предупредил диспетчера о том, что не пойду сегодня в следующий шлюз, а буду стоять где-то неподалеку. Нам дали добро на выход, и мы отправились в Вытегорское водохранилище. Отсюда были видны домики, музей, организованный в подводной лодке и церковь, а из-за деревьев приветливо выглядывало огромное здание «Пятерочки», в сторону которого мы и направились.
За пару дней, что мы простояли здесь, Наташка доделала очередную партию работы, а я съездил в город за продуктами и топливом. В очередной раз я поразился приятному впечатлению, производимому на путешественника таким маленьким городочком: все тут было исключительно уютным и теплым. Этим впечатлением я не мог не поделиться с таксистом, который возил меня на заправку. Мы ехали по главной улице Вытегры, и мимо нас проносились маленькие домики, бессчетные магазины, показался впереди мост через шлюз — когда-то мы с Наташкой тут уже проезжали на мотоцикле, и тогда еще даже думать не могли о том, что окажемся здесь на лодке.
Наконец очередным прекрасным погожим утром мы отправились в путь: за один день нам предстояло пройти целый каскад шлюзов, идущих один за другим. Разумеется, мы волновались, но уже совсем не так, как на Свири, какой-никакой опыт шлюзования у нас появился.
Мы прошли несколько деревень, полюбовались на две живописные полуразрушенные церкви и в конце водохранилища наконец увидели шлюз. Я сразу связался с диспетчером, но услышал, что нам пока нужно срочно покинуть оперативный рейд, встать где-нибудь за его пределами на якорь и не отсвечивать. Он, мол, вызовет, когда появится возможность отшлюзовать нас.
Ждать здесь пришлось часа четыре. Мы и ели, и пили чай, я постоянно осматривал все вокруг, ожидая попутных судов, но все они шли по двое. Дело в том, что в камеру шлюза помещается либо один теплоход и сколько угодно маломерок, либо два теплохода и больше ничего, поэтому нам пока вклиниться не удавалось. Но, наконец, момент настал: я услышал, как некий «Волгодон-полста-шестьдесят-восемь» вызвал диспетчера и получил приглашение на шлюзование.
Кроме этого Волгодона никто больше в эфире не появлялся. Мы начали готовиться к подъему якоря и старту. Вот и теплоход появился из-за поворота — Наташка пошла на нос к якорю, а я взялся за радиостанцию.
Прохождение всех вытегорских шлюзов проходило без каких-либо приключений. Нас запускали в камеры вслед за нашим «полста шестьдесят восьмым», мы швартовались к рыму, поднимались, потом нас выпускали, и мы устремлялись на полном ходу вслед за пароходом. Так как отпорный крюк был потерян нами в первом шлюзе, Наташка загодя выходила на поплавок и ловила рым руками — это оказалось значительно проще. Чтобы облегчить ей перемещение по лодке, я подвязал нашу байдарку под левый борт, и Наташка просто ступала в нее из кокпита, а потом перешагивала на поплавок. К четвертому шлюзу мы уже расслабились настолько, что во время подъема воды в камере непринужденно попивали чай и отвлеченно беседовали.
Собаки же, при сильной жаре запертые в каюте, сильно страдали и выводили нас из себя своим постоянным скулежом и попытками вырваться на волю. Кроме того, с самого утра они не имели возможности справить нужду, и поэтому, оба урода по очереди насрали прямо в каюте. Последствия этого Наташка ликвидировала во время переходов от шлюза к шлюзу.
Уже темнело, когда мы очутились перед шестым шлюзом, за которым начинался длинный узкий канал без всяких гидротехнических сооружений. За ним нам больше не надо будет шлюзоваться вплоть до самого Северо-Двинского Канала. Мы зашли в камеру, ошвартовались, и ворота за нашими спинами затворились. Стало совсем темно, и только прожектора шлюза освещали его холодную бетонную утробу. Вода начала подниматься, и когда мы оказались на самом верху, то смогли увидеть лучи закатывающегося за горизонт Солнца. Очередной день подходил к концу.
При выходе я зажег ходовые огни, но оказалось, что аккумулятор совсем сел — лампочки еле светились. Мне пришлось извлечь из кормового трюма генератор, завести его, и окутанные двойным грохотом мы продолжили свой ход по узкой реке. Километрах в пяти от шлюза обнаружился небольшой рейд, в котором мы и встали на ночь.
Следующий переход заключался в непрерывном следовании по каналу. Здесь возникало ощущение, что мы движемся не по водному пути, а по автомобильному шоссе: берега были очень культурными, отсыпанными и укрепленными каналами. Там и тут встречались различные знаки, вешки стояли на одинаковом расстоянии друг от друга у самого края воды. Так мы шли и шли, не видя вокруг ничего интересного — ни жилья, ни других судов. Только изредка попадались отдельные заброшенные избы.
Первым значительным сооружением на пути оказался Волков мост — плавучая разводная переправа в районе одноименной деревни. Я долго вызывал ее на третьем канале, но она не отвечала. Пришлось покрутиться неподалеку в ожидании кого-то покрупнее, кто уж точно знает, как тут надо проходить. Я, было, даже подумал, что маленьких здесь не пропускают в одиночку, так же как и на шлюзах. Но через десять минут сзади появился какой-то буксир, который вызвал мост на пятом канале, а вовсе не на третьем, как это делал я, что-то там отрапортовал и сказал, что через мост не пойдет, а встанет рядом. Вот оно как! Я тоже обратился к диспетчерше на пятом, она ответила, что сейчас пропустит нас — давайте, мол, подходите. Как же так, у вас там все закрыто и горит красный светофор! — отвечал я, а она, в свою очередь убеждала меня не стесняться и идти вперед: «сейчас переправа будет открываться, и вы увидите проходик, не бойтесь».
И в самом деле — махина моста медленно отползла в сторону, открываясь подобно огромной двери. Показался проход, в который я устремился, пока никто не передумал. Мост вскоре остался позади нас, я поблагодарил диспетчера, на что она пожелала мне удачи, и мы двинулись дальше.
Затем мы так же прошли Анненский мост, после чего абсолютно однообразно ехали целый день до вечера. Берега кругом стали болотистыми, и высокие сосны и ели сменились сплошными сорными лиственными буреломами. Казалось, что тут прямо все вокруг такое же топкое, непролазное и абсолютно необитаемое. Так мы минули какую-то деревню Курдюк с несколькими, явно жилыми домиками, и нам захотелось уже остановиться. Благо, до Белого озера отсюда оставалось всего десять километров, и завтра мы точно будем в Белозерске.
Местечко для нас обнаружилось в каком-то грязном илистом заливчике. Мы забрались как можно дальше от судового хода и встали на якорь. Сюда явно впадала какая-то речка, ну а кругом простирались уже приевшиеся северные джунгли, состоящие из ольхи и березы. Все, переход окончен — можно идти на разведку. Степу мы отпустили бегать самостоятельно, а я взял ружье и решил сходить в речку на байдарке вместе с Севой. Наташка особого желания высаживаться здесь не изъявляла.
Когда я заходил в речушку, теряющуюся в зарослях, то байдарка то и дело садилась на илистый грунт, и тогда мне приходилось вылезать, и тащить ее за собой, идя пешком. В какой-то момент, когда стало чуть поглубже, Сева выскочил куда-то в камыши, но быстро понял, что допустил ошибку и заголосил откуда-то с твердой земли, что его бедного, мол, бросили на этом необитаемом диком берегу. С ругательствами мне пришлось продираться сквозь траву и забирать этого дурака.
Речка здесь, наконец, приобретала нормальный вид. Узенькая, как наша Охта, она еле заметно текла среди зарослей кривых некрасивых деревьев и терялась где-то за поворотом. Из воды торчал какой-то кол, забитый человеком — то есть кто-то тут бывает, и, наверно, рыбачит. Но здешние места смотрелись абсолютно нехожеными. Мы с Севой проплыли еще немного вверх по течению и свернули в одну из заводей, где я решил высадиться.
Решение это явно оказалось ошибочным. Сперва я долго пытался вылезти из лодки, загнанной в кусты, потом мучительно продирался через эти же кусты и траву в человеческий рост, скользя и проваливаясь между травяных болотных кочек. Затем я оказался в совершенно непролазном подлеске: сухие ветки тыкали меня в лицо, ружье цеплялось за все что можно. Севка не мог здесь нормально бегать, поэтому, как он обычно делает в таких ситуациях — плелся прямо за мной, раздражающе наступая мне на пятки. Я, конечно, был исполнен ожидания, что вот-вот, в следующее мгновение я вдруг услышу бешеное хлопанье крыльев и кудахтанье удирающей птицы. Но лес тут казался совершенно безжизненным, и только полчища мошек атаковали нас со всех сторон. Я заложил небольшой круг, и мы вернулись к байдарке.
Тем не менее, любопытство меня не оставило и я направился дальше вверх по реке. За одним из поворотов заросли резко кончились и мы очутились посреди бескрайнего болота. Нас окружало море травы, бесконечные топи, на которых кое-где виднелись небольшие островки с деревьями, а речка петляла между них и исчезала где-то вдали. О том, чтобы высадиться на какой-нибудь остров не было и речи, так как это потребовало бы слишком больших затрат сил. Поэтому я расслабленно греб по руслу. В одном из мест я увидел ряды старых деревянных свай, торчащих из воды — видимо, когда-то тут была дорога или что-то вроде того. В конце концов, я понял, что вряд ли найду тут что-то интересное и мне ведь предстоит еще грести обратно — и повернул назад.
Утром мы двинулись к Белому озеру. Совсем скоро река — теперь уже Ковжа — раздалась вширь. Судовой ход пролегал среди болотистых островов, а дальше виднелся лес. Конечно, за его пределами глубина должна быть очень маленькой, поэтому у нас даже не возникало никаких мыслей о том, чтобы куда-нибудь отойти. Там и сям над водой виднелись почерневшие пни, оставшиеся, надо полагать, с самой постройки канала. Места тут, конечно, преотвратнейшие, но прошли мы их быстро.
Впереди показалась стела, знаменующая собой начало Белозерского канала. Конечно же, я подошел к ней поближе, чтобы Наташка смогла ее сфотографировать со всех сторон. Появились тут и моторки местных жителей. По всему было видно, что бескрайние болота совсем скоро сменятся цивилизацией.
Так мы вышли в Белое озеро. Погода стояла просто идеальная. Голубое небо над нами было изрезано инверсионными следами самолетов, а горизонт сливался с этим небом где-то далеко-далеко. Я решил пойти поспать, а на руль села Наташка. В общем-то, почти все озеро я и проспал, и проснулся только тогда, когда Белозерск оказался совсем рядом. Вроде как это охренеть, какой древний город. Над разными постройками возвышались белые церкви и такие же белые купеческие дома, над всем этим торчали базовые станции сотовой связи, что несказанно радовало нас. Посещать город мы не планировали, так как топлива имелось достаточно, да и еда тоже была закуплена в Вытегре. Следующие закупки мы собирались совершить где-то дальше, потому как нам очень хотелось быстрее добраться до Северо-Двинской системы.
Мы встали на якорь, немного не доходя Белозерска. Здесь переночевали, и отсюда на следующий день вышли дальше.
Тут надо обязательно вспомнить про питьевую воду, с которой на Волго-Балте имеются некоторые проблемы. Вода тут очень грязная и мутная, поэтому ее приходилось фильтровать с помощью самодельного фильтра: я обрезал бутылку, в горлышко которой вставлял кусок ваты, и через это дело набирал воду в пятилитровку.
Но это так, отступление. А тем временем мы снова возвращались на судовой ход. Ориентиром для нас служила старая накренившаяся церковь — всем известное строение, затопленное при строительстве канала, и сейчас забетонированное, чтобы совсем не развалилось. Так мы вошли в очередную реку. До Топорни, где начинается Северо-Двинский канал, нам оставалось два небольших перехода.
